Довольно! Здесь опять начинается необыкновенное, и я умолкаю. Сейчас буду пить шампанское, а потом
пойду в кафе, там сегодня играют какие-то «знаменитые» мандолинисты из Неаполя. Топпи соглашается лучше быть застреленным, чем идти со мною: его до сих пор мучает совесть. Но это хорошо, что я буду один.
Неточные совпадения
После обеда иногда мы отправлялись
в театр или
в кафе-шантан, но так как Старосмысловы и тут стесняли нас, то чаще всего мы возвращались домой, собирались у Блохиных и начинали играть песни. Захар Иваныч затягивал:"Солнце на закате", Зоя Филипьевна подхватывала:"Время на утрате", а хор подавал:"
Пошли девки за забор"…
В Париже,
в виду Мадлены 13,
в теплую сентябрьскую ночь, при отворенных окнах, — это производило удивительный эффект!
В четвертой главе Альфред
идет завтракать
в кафе; там его встречает гарсон (имярек).
Еще глава — и Альфред
идет в театр, а оттуда — ужинать
в кафе.
Возвратясь
в Ниццу, Вера Сергеевна со скуки вспомнила об этом знакомстве и как-то
послала просить Долинского побывать у них когда-нибудь запросто. Нестор Игнатьевич на другой же день
пошел к Онучиным.
В пять месяцев это был его первый выход
в чужой дом.
В эти пять месяцев он один никуда не выходил, кроме кофейни,
в которой он изредка читал газеты, и то Дорушка обыкновенно ждала его где-нибудь или на бульваре, или тут же
в кафе.
Однажды я вышел из
кафе, когда не было еще семи часов, — я ожидал приятеля, чтобы
идти вместе
в театр, но он не явился, прислав подозрительную записку, — известно, какого рода, — а один я не любил посещать театр. Итак, это дело расстроилось. Я спустился к нижней аллее и прошел ее всю, а когда хотел повернуть к городу, навстречу мне попался старик
в летнем пальто, котелке, с тросточкой, видимо, вышедший погулять, так как за его свободную руку держалась девочка лет пяти.
Но Ольга Сергеевна уже не слушает и
посылает к Nicolas управляющего. Nicolas, с свойственною ему стремительностью, излагает пред управляющим целый ряд проектов, от которых тот только таращит глаза. Так, например, он предлагает устроить на селе кафе-ресторан,
в котором крестьяне могли бы иметь чисто приготовленный, дешевый и притом сытный обед (и богу бы за меня молили! мелькает при этом у него
в голове).
Вы могли изо дня
в день видеть, как студент отправлялся сначала
в cremerie, потом
в пивную, сидел там до завтрака, а между завтраком и обедом опять пил разные напитки, играл на бильярде,
в домино или
в карты, целыми часами сидел у
кафе на тротуаре с газетой или
в болтовне с товарищами и женщинами. После обеда он
шел на бал к Бюллье, как кратко называли прежнюю"Closerie des Lilas", там танцевал и дурачился, а на ночь отправлялся с своей"подругой"к себе
в отельчик или к этой подруге.
Его слово «простенькое» невольно навело меня на мысль не
идти в простенькое
кафе, а
идти в Швейцергоф, туда, где были те, которые его слушали.
На сцене
шла новая оперетка, и кроме того приманкой служила «парижская дива», начавшая, как утверждали злые языки, свою карьеру
в полпивных Латинского квартала, перешедшая оттуда
в заурядный парижский кафе-шантан, с подмостков которого прямо и попала на сцену «Аквариума»
в качестве «парижской знаменитости», имя которой крупными буквами было напечатано на афишах.
Устроив у себя
в мастерской все опять как было, по-старому, Фебуфис
пошел, по обыкновению, вечером
в кафе, где сходились художники, и застал там
в числе прочих скульптора, занимавшего помещение под его мастерскою. Они повидались дружески, как всегда было прежде, но скульптор скоро начал подшучивать над демократическими убеждениями Фебуфиса и рассказал о возне, которую он слышал у него
в мастерской.